Глоток страха - Страница 83

Гнев нарастал в нем, как летящая с гор лавина. Так бывало во время поединков. В какой-то момент он начинал чувствовать предельную ярость — и вымещал ее на противнике. Тогда боксерский спорт превращался в избиение.

Абдулов фыркнул, словно бык, и ринулся на Двинятина с такой силой, что по пути плечом задел одного из своих бойцов. Они еще не успели среагировать на команду хозяина и стояли возле гостей. Задетый парень отлетел к своему коллеге, тот его поймал, и они замерли в изумлении и растерянности. Помогать хозяину? Но он просто не может не справиться сам, с таким превосходством в весе. Еще рассердится на них, сочтет попытку помочь оскорблением. Стоять и смотреть? Что вообще делать?..

В первые секунды Андрею пришлось туго: он слишком сконцентрировался на находившейся чересчур близко Вере, опасался за нее. Внимание его рассеялось. Он сумел уклониться от прямых ударов, зато один мощный боковой удар бывшего боксера пропустил — тот задел правый бок. Дыхание перехватило. А он все наступал и наступал, наносил удар за ударом, не давая опомниться. Даже странно было, как такой крупный человек может двигаться с такой скоростью. Только уникальная реакция спасала Андрея от нокаута, он нырял и резко отклонялся в стороны, но все же пропустил еще несколько ударов по корпусу. Ребра затрещали, заныли.

В этот момент Лученко отошла назад на несколько шагов, освобождая поле для драки. Сейчас, когда она растерялась, больше ничего ей не оставалось делать. Вмешаться? Как?..

Андрей почувствовал, что Вера далеко, и сумел сосредоточиться на своем противнике. Тот все надвигался и молотил ручищами. Привычно для айкидошника предугадывая движения на миг раньше, чем их сделают, Двинятин использовал один из особенно сильных ударов Абдулова, в который тот вложил всю силу и движение огромного корпуса, — и наконец сумел применить самый простой прием: вывел его из равновесия.

Всей стодвадцатикилограммовой тушей Черный Абдулла рухнул на пол. Сила инерции была так велика, что он покатился, как огромная бочка, и врезался в стул с привязанным Самохваловым. Все произошло очень быстро. Удар, нацеленный в голову Двинятина, — уклон в сторону — захват бьющей руки и придание ей ускорения чуть в сторону и вниз — падение — столкновение со скованным убийцей.

Вера ахнула.

Самохвалов вместе со стулом отлетел к ближайшему стеллажу и так врезался в него, что весь подвал загудел. Стул разлетелся в щепки, а человек растянулся на бетонном полу безвольной тряпкой, разбросав руки и ноги.

Бойцы-охранники вышли из оцепенения и начали реагировать на происходящее. Двое бросились к хозяину, другие двое рванули к Самохвалову. Абдулов рычал и мотал ушибленной головой, с нее сыпалась бетонная серая крошка. Убийца лежал неподвижно.

— Кровь, — сказал один из охранников, показывая пальцем вниз.

Самохвалов упал ничком, лица его не было видно, а из-под груди медленно растекалась темно-красная лужица. Одна рука была неестественно вывернута.

— Готов, кажется… — сказал второй. — Тогда нельзя трогать. Пусть Петрович решает.

Абдулов же Дмитрий Петрович в это время пытался встать с колен на ноги, но не мог: подгибалась правая рука.

— Ключицу сломал, — подсказал ему опытный Андрей.

Он стоял в сторонке, массировал ладонями ребра и, морщась, пытался делать дыхательную гимнастику. Дышать было больно. Он посмотрел на Веру: она молчала. Нечего было ей сказать на все это. Только нестерпимо хотелось уйти, и снова кружилась голова.

Абдулов крякнул. Мог бы и сам догадаться: эту ключицу он ломал уже не раз. Потому и плечом дергал, что какой-то нерв там был поврежден. Ярость хозяина вошла в берега. Ни Лученко, ни ее друг больше его не интересовали. Только убийца.

Он сел, привалившись спиной к стеллажу с бутылками, и велел:

— Проверьте, что с ним. Если еще дышит — снова к стулу. Если нет… — Он посмотрел на стоящие в углу канистры с бензином.

Двое охранников склонились над Самохваловым. Один перевернул тело, второй придвинулся к мотнувшейся голове, чтобы послушать дыхание.

Внезапно лежащий на полу окровавленный человек взорвался молниеносными движениями. Короткий взмах рукой — и зажатая в его пальцах металлическая полудужка, обломок наручника, полоснула наклонившегося по шее. Брызнул кровавый веер. Капли еще не долетели до пола, а Самохвалов уже впечатал тяжелый ботинок в коленную чашечку второго охранника, тот обрушился вниз, но еще по пути на пол получил в пах все тот же обломок металла и взвыл высоким голосом.

А убийца уже встал на ноги в полный рост. Страшный, окровавленный, с висящими лохмотьями одежды и содранной кожи, с врезавшимися в грудь осколками стекла, он не ждал ни мгновения, он двигался со звериной немыслимой скоростью. Те двое, что помогали встать упавшему хозяину, только шаг навстречу убийце успели сделать — а он уже был возле них, прыжком оказался рядом. Сделал движение, будто бьет одного из них в солнечное сплетение, а когда тот закрылся — другой рукой резко ударил в глаз. И сразу повернулся ко второму. Единственное, что удалось бедняге охраннику, — вцепиться в обломок наручников и вырвать его у Самохвалова. Но и этот был пойман на обманное движение в пах, а получил удар как раз в солнечное сплетение. Огонь вспыхнул в его груди.