Глоток страха - Страница 18

— Ладно, постараюсь найти вашу «Смачну филижанку», — согласилась Вера.

— Я вам покажу, — предложил Пират. — Мне ведь туда же. Пора воссоединиться с остальной фестивальной братией.

Разгоряченные крепкими напитками братья-аниматоры, по всему видать, уже успели познакомиться с местным диалектом: над составленными вместе тремя столиками звучало сыто-довольное «Як мае буты». Лида Завьялова налетела на Веру, затормошила, удивилась Пирату, ревниво спросила: «Когда это ты успела с Ветровым познакомиться?»

—Очень приятно, — склонил круглую голову Пират. — Эдуард Ветров.

—Вера Лученко, — назвалась она. — Я давно поняла, что вы и есть тот самый Ветров.

—Тот самый? — Он с улыбкой взглянул на Завьялову. — Понятно.

— Что тебе понятно? Кроме своих рисунков и мультиков, ты ничего знать не знаешь, — поддела его Лида.

— Зато я знаю, что дам нужно кормить. Прошу к столу, — пригласил Ветров.

Вера сказала, что ей все равно, что заказывать. И по выбору Ветрова ей принесли курицу, фаршированную апельсинами. Румяная корочка, аромат и вкус… Лученко оценила новое для нее блюдо и произнесла «Як мае буты!» с видом заправской галичанки.

Неподалеку послышались шумные возгласы. В кафе зашел мужчина в дорогой мохнатой шубе, многие бросились к нему. Подошедшим он говорил «дай Боже здоровья», обнимал и целовал. Вера сразу узнала это круглое улыбчивое белоснежное лицо, умные плотоядные глазки, которые много раз видела по телевизору. Батюк, известный театральный режиссер со склонностью к эпатажу, неуемный говорун и эпикуреец, находка для различных ток-шоу и телепередач.

Увидев Завьялову, он просиял, театрально воскликнул «Лидуша!» и направился к ней с распростертыми объятиями.

—Дай Боже здоровья, дытынко!

— Рада вас видеть, Роман Григорьевич!

Они смачно поцеловались. Лида представила Лученко:

—Познакомьтесь: Верочка, моя подруга и личный психотерапевт. Ну, Романа Григорьича представлять не надо.

— Ныне я почетный сопредседатель жюри анимационного конкурса, — галантно наклонился Батюк и поцеловал Верину руку. От него пахло дорогим мужским парфюмом. — Используют. Забивают микроскопом гвозди. А от этого микроскоп может превратиться в молоток! — Он дурашливо погрозил Лиде пальцем с золотым перстнем.

—Как же, превратишься ты, — улыбнулся Ветров. — Сам кого хочешь превратишь в выжатый лимон.

—Эдичка! Дай тебе Боже здоровья, дорогой. — Батюк глянул в Верину тарелку и громко, с пафосом заявил: — Предаетесь разврату! Я тоже хочу!

—Присоединяйтесь, — предложила Лученко, указывая на стул рядом с собой.

—Лида! Ты только в меню взгляни, тут прямо эротическая пища! Слушай! — Мэтр с выражением продекламировал: — «Печеное яблоко с миндалем», «Груша с карамелью и миндалем со сливками». Это же настоящий пищевой оргазм!

Он заказал шницель по-венски, с драматическими театральными паузами стал рассказывать Вере, как купил очочки от «Версаче» в Милане, а пиджачок в Нью- Йорке тоже от него же, а туфельки от «Прада». А парфюм «Хайер энерджи» снова-таки от «Версаче» нашего благословенного… Трепотня театральной знаменитости убаюкивала, но Вера понимала, что надолго он тут не засидится. Действительно, ровно через пять минут его позвали и Батюк ушел к другому столику, увлекая за собой Завьялову.

Когда они отошли, Пират-Ветров вдруг без всякого перехода сказал:

—Знаете, как я лечусь от плохих мыслей?

— Как? — Ей нравилось говорить с этим странным человеком.

— Если меня что-то раздражает или огорчает, я добавляю уменьшительное окончание и успокаиваюсь. Например: человечек — это звучит горденько. Или, скажем, человечек — мерочка всех вещичек. Мы наведем порядочек в экономичке новеньким составчиком кабинетика министриков. Это не ваше дельце, соседушка, вы хамчик, жлобик и дурачок. Идите в жопку.

Вера смотрела на него несколько секунд, стараясь сдержать смех. Но смеяться хотелось неудержимо. И она начала хохотать. А он, глядя на нее, тоже засмеялся. Его смех на низких частотах напоминал то ли хрюканье, то ли всхрапывание.

—Прекрасная донна, вы знаете, что юмор — самый верный путь к сердцу женщины?

— Даже более верный, чем путь через желудок к сердцу мужчины.

— Вы не боитесь? — В его проницательных глазах замелькали бенгальские искорки.

-Кого? Вас?

—Меня и себя. Если хотите знать — лучший секс наступает после пятидесяти лет.

— Глупости. Гораздо более опасен для женщины мужчина талантливый, необычный. Этот путь к сердцу еще короче юмора.

—О, в этом смысле я опаснее любых маньяков!..

Ветров трепался и рисовал в блокноте шаржи на окружающих, еда была вкусной, кофе крепок и ароматен. Все вроде хорошо. Почему же стало вдруг так тревожно? Почему в уголке правого глаза что-то мешает, беспокоит? Не соринка, нет — что-то мелькающее, странное.

Вера повернула голову вправо, внимательно всмотрелась. Кто там? Люди на высоких стульях у стойки? Пьют ликер… Обыкновенные посетители. Бармен? Двигает джезвами в лотке с раскаленным песком… Обычный парень. Девушка-официантка? И с ней вроде все в порядке, нормальная девушка. Только лицо уж больно серьезное. Мечется от барной стойки к столикам, ныряет за дверь в подсобку. Наверное, моет там посуду…